Толкование «Апокалипсиса» Иоанна Богослова. I-ая глава.
«Откровение и свидетельство Иисуса Христа» – II-ая часть.

«9. Я, Иоанн, ваш брат и сопричастник в скорби, и Царстве, и терпении в Иисусе, был на острове, называемом Патмос, из-за слова Божьего и свидетельства Иисуса.
10. Я был в духе в день Господень и услышал позади себя громкий голос, подобный трубе, говорящий:
11. «То, что увидишь, запиши в свиток и пошли его семи церквям: в Эфес, в Смирну, в Пергам, в Фиатиру, в Сарды, в Филадельфию и в Лаодикию».
12. И я обернулся, чтобы видеть голос, который говорил со мной, и, обернувшись, увидел семь золотых светильников.
13. А посреди светильников – Подобного Сыну Человеческому, одетого в одеяние до ног и опоясанного на груди золотым поясом;
14. Его голова и волосы – белые, как белая шерсть, как снег, и его глаза – как пламя огня;
15. И его ноги подобны сияющей бронзе, как бы обожжённые в печи, и его голос – как звук многих вод;
16. И в правой руке он имел семь звёзд, и из его уст исходил острый меч с двумя лезвиями, и его лицо сияло, как солнце сияет в своей силе.
17. И когда я увидел его, я упал к его ногам как мёртвый, и он положил на меня свою правую руку и сказал: «Не бойся. Я есть Первый и Последний;
18. И Живой, и я стал мёртвый, и вот, я жив во веки веков, и я имею ключи от Смерти и Ада.
19. Итак, напиши то, что ты увидел, и то, что есть, и то, чему предстоит произойти после этого.
20. Тайна семи звезд, которые ты видел на моей правой руке, и семи золотых светильников: семь звёзд – это вестники семи церквей, а семь светильников – это семь церквей».
* * *
«Я, Иоанн, ваш брат и сопричастник в скорби, и Царстве, и терпении в Иисусе, был на острове, называемом Патмос, из-за слова Божьего и свидетельства Иисуса» – остров Патмос, находится в восточной части Эгейского моря, недалеко от побережья Малой Азии, современная Турция. В период Античности остров находился на пересечении морских торговых путей и был местом, где Иоанн Богослов скрывался от фарисеев в период гонения на христианскую общину, или после убийства ими старшего брата Иоанна апостола Иакова (в 44 году НЭ), [который стал первым мучеником из Апостолов, будучи обезглавлен по приказу царя Ирода Агриппы], или же после Иерусалимского собора (в 49 году). В этот период начинается борьба двух идей, сопровождавшаяся нарастающим разладом между иудео-христианскими общинами диаспор и иудейской, традиционной верой в Господа по Моисееву закону и преданию. Постепенно этот конфликт приведёт к тому, что после смерти римского прокуратора Феста (правил с 60 по 62 год), иудейские вожди решатся убить главу христианской общины «брата Господня» Иакова, который пользовался всеобщим уважением не только среди христиан, но и среди многих «учителей веры». В 62 году Иаков с несколькими лидерами христианской общины, проживавшими в Иерусалиме, были вызваны на собрание Синедриона, где им был вынесен смертный приговор исключительно только из-за их веры в Иисуса, [как сына Божия], то что Иисус земное воплощение Бога тогда ещё никто и не помышлял.
Часть богословов утверждают, что здесь речь идёт о второй ссылке Иоанна, приблизительно в 90 годах, когда Иоанн был выслан по указу Римских властей из Эфеса. А в употреблении имени Иисуса, они видят имя Спасителя, за слова которого подвергается страданиям и невзгодам сам Иоанн, создавший вместе с другими Апостолами первые христианские общины.
«Св. Ириней Лионский, близкий к кругу учеников ап. Иоанна, датировал Откровение периодом правления римского императора Домициана («Против ересей». V.30.3; Евсевий, «Церковная история», т. III. 18). Поскольку Домициан царствовал в 91-96 годах, то Откровение можно отнести к этим годам. Большинство современных экзегетов признают датировку св. Иринея, в частности, на том основании, что именно Домициан усилил культ императора и преследовал христиан. Существует и другое мнение, основанное на Откровение 17.10, где сказано о семи царях, из которых «пять пали, один есть, а другой ещё не пришёл, а когда придёт, не долго ему быть». Этих семь царей разные толкователи отождествляли с семью римскими правителями, начиная с Цезаря Августа и кончая Веспасианом, причём состав их варьировался. В любом случае Откровение относили к концу 60-х гг.
В XIX-ом веке немецкий ученый Ф. Бенари одним из первых расшифровал криптограмму 666 (13.18) как числовой эквивалент греческих слов «Нерон кесарь» в еврейском написании. В этом хотели видеть намёк на слухи о лже-Нероне, которые появились после смерти Нерона. Нерон действительно был первым языческим гонителем христиан и мог служить прообразом антихриста. Но поскольку существуют и другие расшифровки криптограммы, вопрос этот остается открытым.
Есть гипотеза, что Иоанн написал часть своей книги в 60-х годах, а завершил её на острове Патмос при Домициане, около 95 года. К первому варианту Откровения относят разделы 12.7-12, 13-16, 17.10 и др. […]» («Откровение святого Иоанна Богослова». Библиологический словарь).
Попытаемся, аргументировано доказать, по ходу расшифровки Апокалипсиса, что речь здесь идёт о первом местопребывании в 50 годах Иоанна на острове Патмос, когда апостол скрывался не от Римских властей, а от фарисеев Синедриона по обвинению в распространении «Назорейской» ереси. В этот период фарисеи поняли опасность ереси для себя (44-64 годы), что новая Церковь: духовенство и клир, вначале, возможно, неосознанно, но уже начали стремиться отмежёвываться от них в Иудеи. Именно тогда иудео-христианские общины, организованные первоначально как временные структуры в ожидании всеобщей катастрофы, начали преобразовываться в реальные «содружества», иначе говоря, в Церкви с задачами и учреждениями постоянного характера.
Как отмечал митрополит Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв):
«Памятники письменности первых веков Христианской эры, дошедшие до нас, едва ли не единогласно свидетельствуют о том, что ненависть к Христу повсеместно заставляла фарисеев идти на отчаянные попытки искоренить, уничтожить Его учение. Ради этих целей они не брезговали никакой клеветой, откровенно провоцируя Римские власти на организацию антихристианских гонений […]».
«Сопричастник в скорби, и Царстве, и терпении в Иисусе» – святитель Игнатий (Д.А. Брянчининов 1807-1867) считал: «С этих глубоких и священных слов началась проповедь вочеловечившегося Слова к падшему человечеству. Простое по наружности учение! Но надо понять его самою жизнию, тогда откроется, что в этих кратких и невитиеватых словах заключается всё Евангелие. Так и святой апостол Павел, беседуя о благовестии, которое он проповедал почти всей тогда известной Вселенной, сказал, что он засвидетельствовал и иудеям, и еллинам: «еже к Богу покаяние и веру, яже в Господа нашего Иисуса Христа (Деяния 20.21). Чтобы уверовать в Господа нашего Иисуса Христа – нужно покаяние, чтобы пребывать в этой спасительной вере – нужно покаяние, чтобы преуспеть в ней – нужно покаяние, чтобы наследовать Царство Небесное – нужно покаяние.
Всё это со всею ясностию излагается в Откровении. Одержимым страстию тщеславия Откровение свидетельствует: «Не можете Богу работати и мамоне!» (Лука 16.14), не можете служить вместе двум владыкам: Богу и греху! Покайтесь и приблизите Царство Небесное […]» («Открытые письма», т. II).
«Я, Иоанн, ваш брат» – Иоанн называет себя здесь по имени, потому что ему служат примером пророки Даниил и Ездра, которые, сообщая в своих книгах великие пророчества – видения о будущем, также называли себя только по имени. Этим пророки, став по воле Бога «его устами», как бы говорят, что они такие же смертные, земные люди, как и вы, и если они получили эти откровения – видения для вас, то вы можете воспринять их вместе с ними, если только захотите сделать усилие над собой.
* * *

«Я был в духе в день Господень и услышал позади себя громкий голос, подобный трубе» – под «днём Господнем», все толкователи Откровения, начиная с древних времён [Андрей Кессарийский, «Толкование на Апокалипсис», М., 1904], понимают первый день иудейской недели – Воскресенье, когда произошло «воскресение сына Божьего».
«В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было ещё темно» (Евангелие от Иоанна 20.1).
С самого основания ранняя Церковь регулярно собиралась в этот день:
«В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба» (Деяния 20.7).
««Был в духе» – библейское выражение, обозначающее исступление, экстаз, сошествие некой духовной харизмы на человека, когда он словно начинает говорить не от себя.
«День воскресный» (в греческом оригинале «день Господень»): интересно, что уже в первом веке, через два-три десятилетия после Пятидесятницы первый день недели, который потом стал называться воскресеньем, посвящается Господу Иисусу Христу. Звук труб был древним символом явления Божьего – мы знаем, что над Синаем гремели трубные звуки […]» (А.М. Бухарев, «Исследования Апокалипсиса», Сергиев Посад, 1916).
Поэтому толкователи Откровения предполагают:
«Видения посетили Иоанна сразу после одного из таких богослужебных сборов христиан, когда до апостола пришло понимание, что «общество находится в переходном состояние, в котором верхний слой склоняется более, нежели к индифферентизму, а нижний к отпадению к многобожию. И первые, и вторые подчиняются неблагоприятному на них влиянию по той причине, что не видели веры и плодов её там, где должно видеть их […]» (А.А. Бестужев, «Тайновидец будущего», Джорданвиль, 2-е изд., 1962).
Некоторые теологи даже делают вывод:
«В этой книге акцент делается не только на Духе Божием, как семикратно усиленном Святом Духе для Божьего усиленного движения и выполнения его плана, но и на нашем человеческом духе как органе, позволяющем нам осознать Божие движение и ответить на него. Только наш «блаженный нищетой» дух, заключённый в нашем сознании, может ответить Духу Божьему, явив разумный духовный плач […]» (У. Баркли, «Толкование Откровения Иоанна», Вашингтон, 1987).
То есть на языке отцов Церкви, как православных, так и католических «быть в духе» означает находиться в таком духовном, возбуждённом состоянии, когда человек видит, слышит и чувствует окружающий его мир, не только пятью телесными органами чувств, которые чрезвычайно обострены в этот период, но и шестым, внутренним чувством – духом. Считается, что в это время человек совершенно отрешается от тела, от земли и от земных интересов, в этом состоянии он входит в особенное, близкое и тесное общее с Богом, с ангелами, с миром духовным, невидимым – небесным.
Что и говорить, современные толкователи Апокалипсиса буквально страшны своей академической, уставной строгостью. Теперь они избегают даже и намёка на какую бы ни было трактовку наследия Иоанна вне мистического контекста.
Как бы то не было, авторы многих «Толкований» предстают перед нами в качестве показательного примера «буквалистов» от теологии, вторгшихся в область исторического Плана Божьего (область, в общем-то, для них совершенно чуждую), имея на вооружении лишь свои житейские мерки:
«Только наш «блаженный нищетой» дух, заключённый в нашем сознании, может ответить Духу Божьему, явив разумный духовный плач […]».
В этой связи припоминается цитата из книги Бердяева «Трагедия и обыденность»:
«Кант очень опасен, в нём заложено семя самой безнадёжной и вместе с тем самой крепкой философии обыденности. Дети кантовского духа пытаются организовать человечество на рациональных основаниях, утверждают рациональную нравственность, рациональный быт, в которых навеки закрыт всякий проход в бесконечность […]» (Н.А. Бердяев, «Сочинения», Искусство, т. 2, М., 1994).
Действительно, чтение некоторых Толкований очень опасно, ибо их авторы, лишённые духовной основы, а, значит, Веры, действуют как грамотные анатомы, разбирая Апокалипсис, кто – на цитаты и афоризмы, кто – на «исторические аналогии», и, к своему удивлению, не обнаружив прозрения, то есть души произведения, объявляют: «Апокалипсис – есть памятник письменности первых веков Н.Э.».
В каком бы духовном, возбуждённом состоянии человек не находился, если на то не будет воля Высшего Разума, он ничего не увидит и ничего не услышит. Можно сколько угодно обострять свои органы чувств с помощью наркотиков или галлюциогенных средств, побочный эффект – галлюцинации будут, а прозрение Будущего – нет.
«Подобный трубе» – именно, резкий свистящий звук, похожий на одновременный треск сотен кузнечиков, переходящий затем в глуховатый, металлический голос из воздуха перед началом своих видений слышали величайшие пророки II-го тысячелетия: Мишель Нострадамус (1503-1566), схиеромонах Авель (Василий Васильев, 1757-1831), преподобный Серафим Саровский (Прохор Мошнин, 1759-1833).
* * *

«Говорящий: То, что увидишь, запиши в свиток и пошли его семи церквям: в Эфес, в Смирну, в Пергам, в Фиатиру, в Сарды, в Филадельфию и в Лаодикию» – богослов Андрей Кесарийский, первый серьёзный исследователь Апокалипсиса, считал: «То, что свиток посылается семи церквям равнозначно тому, что эта книга посылается в семь городов […]» («Толкование на Апокалипсис», М., 1904).
С этим можно согласиться, так как «юрисдикция ранней поместной церкви охватывала весь город, в котором эта церковь находилась, она не может быть больше или меньше, чем граница города. Все верующие внутри этой границы должны составлять одну единую церковь внутри данного города […]» (святитель Феофан Затворник (Г.В. Говоров, 1815-1894)).
Можно также дополнительно предположить, что, по всей видимости, Иоанн был сильно чем-то взволнован в этот день и, идя по берегу моря, разговаривал сам с собой, обращаясь к Богу или к Иисусу, споря или упрекая их, скорее всего за промедление прихода Христа «во втором его Пришествии».
Возможно, что после совместной службы, молитв и преломления хлеба кто-то из собравшихся обратился к Иоанну с вопросом: «Почему, Иисус так долго медлит со своим Вторым Приходом?», а также «Действительно ли, что постоянное покаяние необходимо для пребывания в вере и как может заповеданное Евангелием покаяние приблизить Царствие Небесное?», и во время дальнейшего разговора неосознанно или сгоряча обвинил «Христа» во всех бедах и несчастьях, происходящих в этот период в Малой Азии, и в провинциях Римской империи.
Иоанн, скорее всего, постарался простыми словами объяснить собравшимся «братьям и сёстрам», что сегодня правитель Земного мира – не Иисус, а Сатана: «Мы знаем, что мы – от Бога, и что весь мир лежит во Зле. Знаем также, что Сын Божий пришёл и дал нам разум, да познаем Истинного и да будем в истинном Сыне его Иисусе Христе» (I-ое Послание Иоанна 5.19-20), что Сатана, видя крах своим идеям выборности на Небе, озлобился, став лживым и жестоким. Поэтому мир, который находится в его власти, также полон зла, лжи и жестокости.
Но, одно дело объяснять и пробуждать Веру в других, и совершенно другое – верить в то, что говоришь самому. Из прошедшей истории можно привести много примеров политиков и священников, которые говорили одно, а делали совсем другое.
Думается, и Иоанн провёл не одну бессонную ночь, вспоминая своих бывших наставников – «ессеев», Иоанна Крестителя, а также все три года, которые он провёл вместе с Иисусом, стараясь, понять, почему Бог, а теперь и Сын Божий допускают беды, страдания и унижения, которые он сам видел каждый день в обществе, разделённом на господ, бедных и рабов.
Вероятно, во время ночных бдений и молитв, «являя сердце сокрушённое и смиренное» (по богословской терминологии), он неоднократно задавал вопросы, глядя в тёмное небо полное холодных и ярких звёзд:
«Иисус, учитель, наставник, где ты?»;
«Если ты на Небе имеешь силу покончить со всяким злом разом, почему ты медлишь?»;
«Почему не просишь за нас перед престолом Божиим?»;
«Что тебя удерживает немедленно уничтожить зло на Земле и защитить своих учеников от гонений?».
Иоанн, «как посвящённый в ритуал прочтения Ветхого Завета (в прямой, аллегорический и тайный смысл каждого пророчества)» искренне верил, что у Бога, должны быть веские причины, чтобы допускать страдания и медлить со вторым Пришествием Своего вестника:
«Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир единородного Сына своего, чтобы мы получили жизнь чрез него» (I-ое послание Иоанна 4.8-9).
Именно в этот момент ему и было открыто Великое пророчество о истории Вселенской церкви и человечества в период эпохи Рыб. Так как слово «Церковь» ясно показывает, что в ранние времена практика церковной жизни состояла в том, что одна христианская община существовала в одном городе и объединяла всех верующих из разных сословий, то можно согласиться с теологами, что на один город приходилась только одна церковь, не материальное религиозное здание, а духовная община верующих – корабль Веры.
Сегодня в Православие принято считать:
«Существует точка зрения, которая отстаивается в некоторых наших книгах, например, у Льва Тихомирова, и в переводных, в частности баптистских, что эти церкви на самом деле обозначают различные эпохи в истории христианства. Но в новозаветном богословии она совершенно не принята. Все эти церкви были тогда славными, знаменитыми, известными, и ничего символического в них не было. Поэтому у нас нет ни малейшего основания считать, что они символизируют эпохи.
Более того, если бы послания к этим церквам мы стали прилагать к различным эпохам, то всегда нашли бы нечто общее, и это не случайно, ибо все послания относятся к каждой церкви, к каждому веку и к любому из нас. Замечательные, драгоценные строки этой главы обращены не только ко всем церквам, но и к душам человеческим […]» («Читая Апокалипсис». Фонд имени Александра Меня).
Скажем прямо, это ошибочная точка зрения.
В целом, когда изучаешь все Толкования православных богословов, складывается такое впечатление, что целиком Откровение Иоанна до сих пор никто из них не разбирал, – все расхватывают его на отдельные строчки – цитатки и на их основе строят свои автономные теории, стараясь совместить их с вековыми традициями. Эта сознательная принципиальная установка многих толкователей держаться ранее высказанных суждений, пусть даже великих отцов Церкви, выглядеть примерным блюстителем норм духовной, православной этики, губит многие Толкования, ибо не даёт возможности их авторам аллегорически мыслить. В декларативной части своих работ почти все они высказывают одну и ту же мысль о том, что «корни как минимум половины сюжетов Откровения следует искать в истории Римской империи».
Думается, что правильно понять Апокалипсис, можно лишь восприняв все его пророчества в единой и неделимой живой совокупности, лишь разобрав эту великую мозаику на исторические составные частицы, можно потом собрать её воедино заново и, опираясь уже на конкретные факты, понять наиболее полно, что же хотел донести до нас его автор.
«В Эфес, в Смирну, в Пергам, в Фиатиру, в Сарды, в Филадельфию и в Лаодикию» – описание этих когда-то богатейших и многолюдных центров древних царств Фригии и Лидии, поглощённых административными структурами Римской империи под общим наименованием «провинции Азии», свидетельствует о непосредственном знакомстве автора с местами событий.
Историки утверждают: во всех указанных городах Евангелие распространилось довольно быстро (38-50 годы) в первозданном виде самими Апостолами, а также бродячими проповедниками и пророками, которые переходили с места на место, возвещая в синагогах пришествие Мессии, пока не были грубо и насильственно выброшены решением Иерусалимского Синедриона за пределы еврейских диаспор. Как ответ на насилие тогда появилась та модель проповеди, которая будет использована в «Деяниях апостолов» для рассказа о миссионерских путях проповедника Павла и его молодых сподвижников: Марка, Тита, Тимофея, Варнавы.
* * *

«И я обернулся, чтобы видеть голос, который говорил со мной» – во многих комментариях Откровения делается один вывод: «Чтобы увидеть что-либо, требуется правильное положение и правильный угол зрения. Сначала апостол Иоанн услышал голос, а затем, когда он обернулся, чтобы увидеть голос, он увидел золотые светильники. Иоанн занимал правильное положение, но ему ещё нужен был правильный угол зрения, чтобы увидеть видение о церквях, поэтому он и обернулся.
Почему между голосом и видением не выставлено никакого промежуточного подвига, никакого промежуточного обстоятельства?
Причина заключается в том, что Господь наш Иисус Христос – Агнец Божий «вземляй грехи мира» (Иоанн 1.29) – сделал всё для нашего спасения. Он примирил нас с Богом, уготовал и приобрёл для нас Царство Небесное. Нам, человекам, предоставлен в деле спасения нашего один труд – труд принять спасение, дарованное нам Богом туне и всецело, труд покаяния. Царство Небесное и Царь Небесный, несказанно близки к нам – несравненно ближе, нежели мы полагаем […]» (Викторин Петавский, «Толкование на Апокалипсис», М., 2001).
Вряд ли с данным мнением можно согласиться. Когда к вам приходит Дух Божий, по повелению самого Бога, не так уж важно стоите ли вы, лежите или сидите, и в каком положении находится в этот момент ваша голова: прямо, наклонена вправо или слегка повёрнута влево. Если Дух Божий снизошёл на вас, значит, вы находитесь «в духе, в контакте», значит, вас на небе причислили к числу «избранных и достойных избранников слова Божия». Здесь же Иоанн Богослов просто дополнительно подчёркивает, что он не спал, событие происходило днём, и ему явилось не сновидение, а самое настоящее видение, ниспосланное по прямому указанию Бога, Высшего Разума, среди бела дня.
Запомнить все слова и цифры Послания, за одну встречу на морском побережье для человека трудно, и вестник Дух видимо являлся к Иоанну неоднократно по ночам, диктуя ему для записи План Бога так, чтобы никто к нему не мог ничего добавить или убавить.
Православная Церковь учит:
«Относительно гласов и явлений нужна большая осторожность: здесь ближе и зловреднее прелесть бесовская. Многие из святых и искусных отцов были обмануты бесами, хитро скрывающими и облачающими свою ложь и тьму признаками истины и света. Нужно долгим временем и опытом приучить ум и сердце к отличению добра от зла, под какою бы личиною не маскировалось зло. Поэтому святые отцы заповедали, чтоб верующие не вверялись никаким гласам и явлениям небесным, но отвергали их и не принимали их, предоставляя дело суду и воле Божией, а для себя признавая смирение более нужным всякого гласа и явления.
Истинные духовные явления и ощущения принадлежат тому веку, вполне невещественны, не могут быть объяснены в стране чувств словом вещественным: таков верный признак истинно духовного. Глас Духа невещественен, он вполне явствен и вполне невеществен: он – умственный глас. Также все духовные ощущения – невещественны, безвидны, многогранны не могут быть истолкованы, ясно переданы человеческим вещественным словом, и вместе с тем они ощутительны, сильны, одолевают все другие ощущения, соделывают их бездейственными, как бы не существующими. Для плотского человека духовное небесное явление непостижимо, не понятно, а кто имеет духовное чувство, тому это чувство объясняет то, что необъяснимо словом вещественным.
Низшую степень духовных видений составляют те видения, которых зрителем делается человек от неядения, бдения и других измождений плоти, до этих видений доходили не только люди подвижнической жизни, но и многие порочные, пришедшие каким-нибудь образом в измождение плоти. Телесные чувства их достигают какой-то особенной тонкости, и они начинают видеть духов, слышать гласы, обонять благоухание и зловония. Это состояние крайне опасно, и многие, пришедши в него, впали в прелесть.
Многие святые отцы, обиловавшие смиренномудрием и духовным рассуждением, когда в них, нечаянно, какое особенное духовное дарование проявлялось, молили Бога, чтоб Он отнял от них это дарование, бывшее им не под силу.
«Если дела твои, – сказал преподобный Исаак Сирский, – благоугодны Богу, и Он даст тебе дарование, то умоли Его, чтоб дал тебе разум, как тебе смириться, или чтоб поставил стража при даровании, или чтоб взял от тебя дарование, чтоб оно не было для тебя причиною погибели, потому что не все могут безвредно обладать этим богатством».
При состоянии, в котором измененными или утончёнными телесными чувствами сподвижник слышит гласы из воздуха, обоняет благоухание, видит явления небесные, Диавол очень легко может подменить истину чем-либо своим, придав этому своему личину истины, – и неисцельно повредить душу подвижника. Гораздо возвышеннее и безопаснее утончёнными покаянием и измененными Духом мыслию и сердечным ощущением зреть глубину падения и высокое таинство искупления, погружаться при посредстве духовного, невещественного действия в бездну смирения, в море благоговения и удивления Богу […]» (святитель Игнатий (Д.А. Брянчининов, 1807-1867) «Открытые письма», т. II).
К сожалению, именно эта «осторожность» в дальнейшем и привела к деградации Русской Православной Церкви.
* * *

«И обернувшись, я увидел семь золотых светильников» – часто читая пояснение данной строки можно встретить: «На языке халдейских мистических символов золото обозначает «Божественную природу». Раз светильники являются золотыми, это означает, что церкви, к которым обращены послания, состоят из Божественной природы, то есть выполняют первую новозаветную заповедь – покаяние, вводящую во все прочие христианские добродетели, ибо: «Бог есть свет». Чтобы удостоиться созерцания этого света, чтобы освятиться и просветиться им, требуется то, что Иоанн выразил словом «обернулся».
Для восприятия Божия откровения через Святого Духа нам нужно отрешиться от мирских забот и суеты, став от жительства по Евангелию блаженными нищими духа, то есть «обернуться», оставив за собой все земные хлопоты и заботы для пребывания в вере в приближающееся Царство Небесное […]» (М.В. Барсов, «Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса», М., 1902).
К сожалению, здесь толкователи путают свои мистические ожидания с пророчествами Плана Божия, то есть они видят прямой смысл текста и пытаются его разумно объяснить, совершенно не понимая его аллегорического смысла.
До этого в Ветхом Завете те же золотые светильники были связаны с Духом, наблюдающим за выполнением V-го Завета.
Впервые о семи светильниках сказано в Исходе (25. 31-40), когда по приказу Моисея строилась земная скиния для Бога.
Во второй раз о золотых светильниках упоминается с построением храма в «III-ей книге Царств» (7.49).
И пророку Захарии было в своё время видение:
«И возвратился Ангел Господень, который говорил со мною, и пробудил меня, как пробуждают человека от сна его.
И сказал он мне: «Что ты видишь?».
И отвечал я: «Вижу, вот светильник весь из золота и чашечка для елея наверху его, и семь лампад на нём, и по семи трубочек у лампад, которые наверху его.
И опять поднял я глаза мои и увидел: вот летит свиток.
И сказал Ангел мне: «Что видишь ты?».
Я отвечал: «Вижу летящий свиток, длина его двадцать локтей, а ширина его десять локтей».
Он сказал мне: «Это проклятие, исходящее на лица всей земли, ибо всякий, кто крадёт, будет истреблён, как написано на одной стороне, и всякий, клянущийся ложно, истреблён будет, как написано на другой стороне.» (4.1-14, 5.1-4).
Захария, как и Иоанн, принадлежал к секте «ессеев», основанной пророком Даниилом, возможно, он даже видел самого учителя или же людей хорошо его знавших.
[Книга пророка Захарии делится на две хорошо различимые части. Главы 1-8, написанные в 520-518 годах до Н.Э., в которых в нескольких видениях Господь через Захарию обращается к своему народу, побуждая его к обращению на истинный путь, и главы 9-14, написанные до 490 года до Н.Э., в которых говорится о восстановлении народа Божия в своих правах и о наступлении дня Господня].
Некоторыми теологами считается: это видение о семи лампадах, описанных Захарией, в дальнейшем использовал Иоанн для описания деятельности Христианской Церкви.
Святые отцы утверждают:
«Диавол действует именно против желающих спастись, а не против преданных греху и суете, яко самоуловленных. Бог же попускает всё это для нашего Смирения и Покаяния, чтобы мы видели, как лёгко бываем поруганы невидимым врагом и как удобна для него погибель наша по причине нашего скудоумия и нетвёрдости в вере. Тогда Господь изъемлет нас Промыслом Своим и являет тем неизречённую Свою любовь и милость к нам, а сеть врага расторгается, как бы паутинная. Это всё ясно видно из любого небесного искушения […]» (М.И. Херасков, «Послания апостольские и Апокалипсис», 2-е изд., Владимир, 1898).
Но об этом ли говорит данное видение Захарии?
Задайте себе вопрос: Историю какой религии мог разделить на семь частей пророк Захария до 490 года до НЭ?
Ответ может быть только один: историю Иудаизма.
А в Откровении, семь светильников связаны с построением новой Церкви и с появлением Духа шестого Завета, а не пятого.
Кроме того, человеческий разум сам по себе не может с помощью своего слабого природного интеллекта приобрести оккультное (второе) зрение, мышление, сознание, если его не коснётся небесная сила и не возникнет биоэнергетическое пламя, в блеске которого явятся грядущие события.
«Семь светильников» – означают, что Иоанн увидел как бы две геометрические фигуры: равнобедренный треугольник и квадрат, наложенные друг на друга в горизонтальном положении. При этом три светильника были вблизи от Иоанна – одна сторона квадрата и острый угол треугольника между ними, а четыре (два – основание треугольника и два – вторая сторона квадрата) были равноудалены. Такое построение опять же подтверждает принадлежность Иоанна к «ессеям», ибо более поздние мистики стали использовать для своих религиозных ритуалов другую геометрическую фигуру: два круга внутренний и внешний, со вписанной между ними пятиконечной звездой, с соблюдением углов между осями и расстояниями по ним.
* * *

«А посреди светильников – Подобного Сыну Человеческому, одетого в одеяние до ног и опоясанного на груди золотым поясом» – здесь многочисленные богословы и толкователи разошлись во мнении: кого же увидел Иоанн?
У греческих богословов принято считать:
«Иоанн увидел Иисуса Христа, хотя и не узнал его, находясь в возбуждённом состоянии. Будучи Первосвященником у престола Божия, Иисус ходатайствует на небесах за церкви с одной стороны, а с другой – ходит по Земле посреди церквей, заботясь о них, являясь и Божественным, и человеческим духом одновременно. Христос сегодня, как библейская путеводная звезда, находится посреди церквей и указывает нам путь к тысячелетнему Царству мира […]» (И.И. Успенский, «Св. Ап. Иоанн – писатель Апокалипсиса», «Христианское чтение», 1880, № 1-2).
Эта общепринятая точка зрения у теологов довольно спорна, учитывая, что Иоанн очень хорошо знал Иисуса, общался с ним на протяжении трёх лет, а может быть и более, и если бы он его увидел, пусть даже зеркальное отображение, то, скорее всего так бы и написал.
Полное одеяние от шеи до ног, согласно церковной традиции, является ангельской или священнической одеждой (Исход 28.31-35). В Ветхом Завете рядовые священники для служения опоясывались по бёдрам, право опоясаться на груди имел только один Первосвященник и только на период Богослужения в Храме. Описываемое событие происходило на открытом воздухе, вдалеке от Храма, тем более, что сам Иоанн написал:
«И он возвестил его знамениями, послав через своего вестника своему рабу Иоанну».
Русская богословская школа XIX-го века утвердилась во мнении, что Иоанн увидел высшего Ангела:
«Ангелы не самобытны, но имеют свой бытие от Бога. Особенно прямо и ясно выражена истина происхождения Ангелов от Бога через творение в следующих словах апостола Павла:
«Тем создана быша всяческая, яже на небеси и яже на земли, видимая и невидимая, аще престоли, аще господствия, аще начала, аще власти: всяческая Тем и о Нём создашася» (Послание к Колоссянам 1.16).
Православная Церковь учит, что Ангелы сотворены Богом прежде всех других тварей, и вообще мир духовный – прежде мира вещественного. Об этом свидетельствует Священное Писание: «Егда (сотворены) быша звёзды, восхвалиша Мя гласом велиим вси Ангели Моим» (книга Иова 38.7). Преосвященный Феофан Затворник утверждает, что в системе Ангелов отсутствует вещественность, причём имеется в виду не только грубая вещественность, но и тонкая, поскольку «утончённость вещества не делает его невещественным».
По природе Ангелы суть сотворённые «невидимые, бесплотные духи, составляющие умный мир, противоположный вещественному», они одарены умом, свободной волей и чувствами более совершенными, чем человеческие, но ограничены по своей природе и её свойствам. Они имеют образ и вид «духовный, умственный, который состоит не в каких-либо внешних очертаниях, а в соотношении духовных сил и в образе их действования».
Как существа бесплотные, Ангелы менее, чем люди, стеснены условиями пространства и зависимы от условий времени. Подтверждением этому служит необычайная быстрота, с которой Ангелы переносятся с места на место.
Как учит преосвященный Феофан Затворник, Ангелы и души не имеют очертания, ни фигуры, ни вида. Но, как субстанции ограниченные, они не полностью свободны от условий пространства:
«Они существуют и действуют в известном месте, и когда существуют и действуют в одном месте, то нет их в другом. Но бывают в месте, не наполняя места, подобно телам, ибо не имеют протяжения, а следовательно, и пространственных измерений».
Бесплотные духи, как существа свободные, могут пребывать в добре и уклоняться ко злу по своей свободной воле. Все Ангелы предназначались к тому, чтобы укрепиться в Боге и в добре и прийти к совершенству, а через прославление Бога достичь блаженства как конечной цели своего бытия.
Преосвященный Феофан Затворник предполагает, что Ангелам вначале, как и людям, дана была некая заповедь, чтобы испытать их волю и утвердить их свободу в добре. Мы не можем определить, пишет он, в чём конкретно состояла эта заповедь, но сущность её была такова, что «послужила одним на падение, другим – на возвышение». Ангелы существуют в неисчислимом множестве. Все они составляют иерархию, где есть высшие и низшие по достоинству и по степени приближения к Богу. Святая Церковь всегда признавала различие степеней, или чинов ангельских. Ангелы «поставлены в таком порядке, что низшие Ангелы получают просвещение и благодеяния Божии чрез высших». Бог содействует Ангелам в достижении цели их бытия – совершенства и блаженства. К достижению этой цели они ведутся через служение как непосредственно Богу, так и людям, и природе в качестве орудий Промысла Божия […]» (А.В. Иванов, «Руководство к изъяснительному чтению апостольских посланий и Апокалипсиса», 3-е изд., СПб., 1886).
При этом сам Феофан Затворник (Г.В. Говоров, 1815-1894) утверждал, Иоанн увидел не просто высшего Ангела, а доброго высшего Ангела:
«Добрые Ангелы так утвердились в добре, что, по благодати Божией, никогда не отпадут от него. Об этом свидетельствует Священное Писание, которое называет их Ангелами света, избранными, образцами кротости. Но особенно удостоверяет Священное Писание в этом, когда учит, что Ангелы пребудут святыми до конца мира, когда вместе с ними Господь явится судить живых и мёртвых, и они будут окружать Престол Его (Матфей 25,31, Иуда 14). Однако такое нравственное состояние Ангелов есть не свойство самой их природы, а дар благодати. Ангелы столько утверждены в истине и добре, что для них ложь и грех стали нравственной невозможностью. Не по природе своей они такими признаются, а по благодати Божией. По естеству один Бог неизменен, но сие свойство сообщается и тем, кои глубже входят в общение с Ним.
Участие Ангелов в судьбах людей вообще выражается в том, что они посылаются Богом споспешествовать нашему спасению: «Не вси ли суть служебнии дуси, в служение посылаемы за хотящих наследовати спасение»? (Послание к евреям 1.14).
Если бы открылись умные очи наши, что увидели бы мы вокруг и около себя?
С одной стороны – светлый мир Божий, Ангелов и святых, с другой – полчища тёмных сил и увлечённых или умерших грешников. Посреди них люди живущие, одна часть которых на светлую, другая – на тёмную сторону, средняя полоса – как будто оставлена для борьбы, в которой иные побеждают, иные побеждены бывают […]».
Другой признанный богослов XIX-го века святитель Игнатий (Брянчининов, 1807-1867) считал, что перед Иоанном появился его Ангел-хранитель:
«В истории человечества известны многочисленные примеры, свидетельствующие о непрестанных трудах Ангелов по спасению людей. Ангелы, служа орудиями Промысла Божия о человеческом роде, являются хранителями отдельных народов или человеческих обществ, а также отдельных лиц.
Святая Церковь учит, что каждый верующий имеет своего собственного Ангела, который пребывает при нём, хранит его и потому называется Ангелом-хранителем. Ещё при купели крещения Он (Бог) приставил к нам Ангела-хранителя, который и будет идти с нами весь путь жизни, пока за гробом передаст на суд Господу. Цель служения Ангелов-хранителей людям состоит в том, чтобы способствовать их спасению. Ангелы не оставляют человека и в час смерти его и приводят душу человека в неведомую ей страну Вечности. На Страшном суде они будут исполнителями праведного о нас Божия определения.
Библия утверждает: с тех самых пор, как был сотворён человек, Ангелы пристально наблюдают за человечеством и исполнением Божиего плана и намерения на Земле: «Им открыто было, что не им самим, а нам положено то, что ныне проповедано вам благовествовавшим Духом Святым, посланным с небес, во что желают проникнуть Ангелы» (I-ое послание Петра 1.11-12) […]».
Современные богословы считают:
«Перед нами описание видений. Сын Человеческий предстает в виде гигантского исполина с белыми волосами и с огненными ногами. В какой-то степени Он антипод истукана, гигантской статуи, обозначающей языческую империю, о которой рассказывается в Книге пророка Даниила (Дан 2.31-35). Гигантский идол с золотой головой и с глиняными ногами – символ царств, держав мира сего, а противостоит этому великану некто, подобный Сыну Человеческому.
В той же Книге Даниила говорится о том, что эти чудовищные царства сменятся Царством Сына Человеческого. И вот, Сын Человеческий, подобный первосвященнику, предстает в одеждах первосвященнических, потому что Он ходатайствует за народ. «В деснице Его семь звезд, и тут же семь светильников».
Что они означают? В то время, когда на церкви обрушились гонения, когда христиане, как и в наши дни, думали о том, что же с ними будет, Христос этим показал, что церкви – у Него в руках, как эти звёзды. Семь церквей, семь звезд, семь светильников, семь ангелов неколебимы, потому что поставлены Христом […]» («Читая Апокалипсис». Фонд имени Александра Меня).
То есть, православные толкователи всё время действовали и продолжают действовать по принципу Юнга, забывая, чтобы добраться до вероятной закодированной истинности Откровения, нужно духовно работать, нужно разбирать аллегорические символы.
«Очень важно иметь тайну или предчувствие чего-то неизведанного. Это придаёт жизни некое безличное, нуминозное свойство. Кто этого не испытал, упустил нечто важное. Человек должен чувствовать, что живёт в мире, который всё ещё полон тайн, что всегда остаются вещи, которые объяснить невозможно […]» (К.Г. Юнг «Воспоминания, сновидения, размышления», М., ООО Изд-во АСТ-ЛТД, 1998).
Поэтому к этим и к другим ранее высказанным мнениям, автор добавляет своё суждение: здесь Иоанн увидел перед собой биоэнергетический сгусток по форме напоминающий человеческую фигуру, плотно завернутую в прозрачный кокон. Поэтому, скорее всего, перед Иоанном предстал не Иисус, не добрый высший Ангел и не Ангел-хранитель, а Святый Дух шестого Завета, принявший вид «Подобного Сыну Человеческому».
Есть, правда, ещё мнение среди протестантов, что Иоанн, увидел падшего ангела (демона), ибо:
«Нередко люди, горюющие о смерти близких, поддаются на обман: они верят, что с умершими можно общаться. Спиритические медиумы, к категории которых, безусловно можно отнести апостола Иоанна, могут «получать особые сведения» от умершего человека или демона, ибо со смертью человек, его тело, прекращает своё существование: «Не мёртвые восхвалят Господа, а лишь все нисходящие в могилу» (Псалом 113.25).
Однако подобные сведения опасны, так как Сатана пытается отвести людей от Бога самыми разными способами, «и не удивительно, потому что сам Сатана принимает вид ангела Света» (II-ое послание Коринфянам 11.14).
Демоны могут подражать голосам и сообщать медиумам сведения, которые были известны только умершим.
«Тогда женщина спросила: «Кого же вывесть тебе?»
И отвечал он: «Самуила выведи мне».
И увидела женщина Самуила, громко вскрикнула, и обратилась женщина к Саулу, говоря: «Зачем ты обманул меня? Ты – Саул»» (I-ая книга Царств 28.7-19).
В этом случае они действуют с помощью хитрости, пытаясь обмануть медиума и сбить его с праведного пути. Кроме того, когда медиум находится в подавленном состоянии, как было с Иоанном Богословом, который опасался за свою жизнь со стороны фарисеев, он мог побудить себя думать, что недостоин, служить Богу. Поэтому те, кто «вопрошает мёртвых», как это произошло с Иоанном на берегу моря, нарушают закон Бога: «Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою через огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей» (Второзаконие 18.10, книга Исайи 8.19) и могут быть обмануты демоном […]» (Э. Сведенборг «Апокалипсис (гл.1) по смыслу духовному», О последнем (страшном) суде, 1906).
Данная точка зрения также спорна, так как идёт в разрез со многими высказываниями отцов Церкви, начиная с Андрея Кесарийского, Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста и многих других. Никто из них никогда не подвергал сомнениям, увиденные Иоанном события человеческой истории, спорили только какие события описал величайший пророк периода раннего Христианства (34-71), получив свои видения по воле только одного единого Бога.
Что и говорить, горько, когда творческое наследие Иоанна Богослова пытаются «примитизировать». Хотя некоторые авторы и пытаются оправдаться в этом:
«…хотелось бы предостеречь читателя от поспешных выводов. При поверхностном и предвзятом ознакомлении с Откровением, и особенно комментариев к нему легко совершить серьёзную ошибку, заподозрив Иоанна, во-первых, в плагиате, а во-вторых, в преднамеренной мистификации, всё же явно сказанное многократно перевешивает, заявленное в начале о намерениях […]».
Всё равно горький осадок остаётся.
* * *

«Его голова и волосы – белые, как белая шерсть, как снег, его глаза – как пламя огня. И его ноги подобны сияющей бронзе, как бы обожжённые в печи. И его голос – как звук многих вод» – строка трактуется всеми богословами с удивительным единением: «Ангелы пребывают в Боге, и Бог в них пребывает, и в этом есть для них источник непрестанного блаженства. Пребывание в созерцании Божества – постоянное и существенное состояние Ангелов. Оно изменяется только мановением Божиим, когда они посылаются Богом на служение Людям, живущим на Земле.
«Белые волосы» означают: Подобный Сыну Человеческому стар и ему много лет. «Белая шерсть» – живая природа, а «белый снег» сходит с неба. Поэтому «белая шерсть» означает: древность Христа вытекает из его природы, а не из того, что он стал старым, а «белый снег» означает, что его древность является небесной, а не земной. Он предстал перед Иоанном иным, потому что был уже не среди людей, но как Дух, восседающий среди первых ангелов. Белизна есть признак опытности и многостороннего знания. Его глаза были уже не те, которые глядели кротостью и милосердием, но были теперь подобны огненному пламени. Сияющий блеск очей есть признак силы, спокойствия и проницательности всемогущего и всеведущего Судьи […]» (В.Р. Мусселиус, «Толкование Апокалипсиса», СПб., 1909).
Святитель Игнатий (Д.А. Брянчининов, 1807-1867) считал:
«Призвав на помощь скудоумию нашему Божественную благодать, потщимся исследовать значение: «его глаза – как пламя огня, его голос – как звук многих вод», чтоб принять этот дар Божий, предлагаемый нам Самим Богом и, приняв, изработать наше спасение.
Два глаза, два пламени, два свойства, две способности насаждены милосердным Богом в человеческое естество, при помощи которых оно по падении своём и по отчуждении от Бога может возникнуть из падения и восстановить общение с Богом. Эти два свойства – свойство покаяния и свойство веры. К этим двум свойствам обращается Бог для спасения человеков. Погиб человек по свободному произволению, и спастись предоставляется ему по свободному произволению. За покаяние Бог дарует прощение грехов и доступ к Себе, а вере дарует то богопознание, к какому только способен человек, какого он собственными средствами приобрести никак не может.
«Его голос – как звук многих вод», когда благодать Божия осеняет веру, тогда христианин возносится в жительство вышеестественное. Сообразно скудости земных слов, правильнее же – по великой милости Божией, здесь изображено поприще покаяния живописью слова. Многое множество вод – по этому начертанию пусть каждый рассмотрит себя и определит своё место на поприще покаяния. Блаженны те, которые, потрудившись на поприще покаяния, увидели в себе оком души по действию Божественной благодати падение человечества вообще и своё собственное в частности, увидели, что мы все отравлены грехом, что отравлено им самое естество наше, увидели действие на себя и на человечество падших ангелов и тяжкий плен, в котором мы находимся у этих врагов Божиих и наших […]» («Открытые письма», т. II).
Ангел – еврейское слово «малеак», или греческое «ангелос» имеют значение «посланник», поэтому Ангел – это выразитель и исполнитель воли Божией, всегда являющийся в мужском обличии с двумя крыльями за спиной. И хотя эти могущественные, энергетические создания теперь невидимы, бесплотны, они, по учению Церкви, продолжают защищать Божий народ, или отдельных представителей человечества по воле Бога.
Явившийся перед Иоанном не может быть Иисусом, или ангелом Света или Тьмы, во-первых, потому что он похож на человека, а во-вторых, потому что появившийся «подобно Сыну человеческому» сам сказал:
«Откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог, чтобы он показал своим рабам то, что должно произойти вскоре. И он возвестил его знамениями, послав через своего вестника своему рабу Иоанну».
Богословы и теологи забывают: нельзя Откровение, которое дал Бог, раздирать на отдельные части, цитаты, строки и комментировать каждую из них по отдельности.
Кто этим занимается тот занимается блудом. «Появившийся» только вестник от Христа, а не сам Иисус Христос.
Когда воздушно-капельный туман быстро сгущается над морским побережьем при резком перепаде температур он тоже беловатого цвета. Сгустившаяся быстро в прибрежном воздухе, напитанном влагой Эгейского моря, энергия Духа шестого Завета рядом с Иоанном дала белую прозрачную дымку эфирного пространства, и находила свой выход в глазах, как пламя энергетических разрядов.
«И его ноги подобны сияющей бронзе, как бы обожжённые в печи» – богослов Андрей Кесарийский первым указал на то, что в системе прообразов учеников Птолемея: яркая, сияющая бронза даёт её владельцу совершать светлое хождение и право исполнять решение Божественного суда, с тех пор «быть обожжённым в печи» – означает: пройти испытание очистительным огнём, когда вся зримая оболочка состоит только из положительных биоэнер-гетических зарядов.
«Когда наступит время и Христос придёт во второй раз, чтобы завладеть всей Землёй, произведя над ней суд, – пишут некоторые богословы. – Его ноги будут, как столбы очищающего от всякой скверны огня, ослепляющего блеска. Эти слова очень нас утешают. Ведь сегодня, благодаря Сатане, на Земле существуют злые духовные силы, которые желают нас погубить […]» («Начало и конец нашего земного мира. Опыт раскрытия пророчеств Апокалипсиса», 2-е изд., СПб., 1904).
Читая подобную тарабарщину: демоны, Сатана, злые духовные силы, не веришь своим глазам, намутили так, чтобы увести человека от истины. Хотя подобные комментарии несомненно пишут земные демоны. Апостолы учили народ, чтобы он не верил: обманщикам, лгунам и ворожеям, потому что они ни от Бога.
В середине XIX-го века среди русских православных богословов утвердилось убеждение:
«Блаженство Ангелов состоит в том, что они всегда видят Лице Отца Небесного (Матфей 18.10), окружают престол Его, испытывая высочайшую радость. Созерцая Лице Божие, Ангелы просвещаются видением Божества и бесконечных совершенств Его. Это – высшее и сладостнейшее занятие Ангелов. Световое существо их питается светом видений, исходящих от Лица Божия и преображающих естество их в светы вторые, как солнце преображает во вторые солнца зеркала, в коих отражаются.
Высшие ангельские чины окружают непосредственно Престол Божий. Они первые приемлют лучи света Божественного ведения и передают его последующему за ними ряду Ангелов. Эти тем, кои следуют за ними, и так далее до последних […]» («О семи малоазийских церквах в их прежнем и нынешнем состоянии, изображенных в пророчестве св. апостола Иоанна Богослова», «Христианское чтение», 1843).
Не будем спорить с людьми, с головой погрузившихся в мифологические образы, заметим только, Апокалипсис – книга пророческая, а не мифическая, и не философская. А если на Земле до сих пор существуют злые духовные силы, так это потому, что люди, в том числе и богословы, не требуют от чиновников и власти имущих, принятия, а главное – безукоризненного исполнения Законов Бога.
«И его голос – как звук многих вод» – с появлением духовых органов в церквях Европы, богословы стали считать, что раскатистый, густой звук, на низких тонах обозначает серьёзность и торжественность речи. Также отметим, что электрические разряды грома во время грозы в водяной туче, тоже имеют резкий, густой, раскатистый звук, – это знает каждый с малых лет.
* * *

«И в правой руке он имел семь звёзд, и из его уст исходил острый меч с двумя лезвиями. И его лицо сияло, как Солнце сияет в своей силе» – Андрей Кесарийский пишет: «Совершенно правильно, голос Его как глас вод многих, ибо Он один и тот же: «у Него и у Духа, чрез Которого из чрева верующих истекают реки воды живы (Ин. 7.38), и проповедуют вслух всей земли. Семь звёзд ниже называются ангелами церквей. Это сделано ради седмеричного числа, означающего таинственно все церкви, а также и по соответствию этого числа настоящей жизни, в которой принят седмеричный круг дней. По той же причине он ранее упоминает только о семи ангелах и семи церквах, которым шлёт своё приветствие: «благодать вам и мир от Триипостасного Божества». Обоюдоострый меч указывает или на отлучение нечестивых, «острейше всякого меча обоюду остра» (Евр. 4.12), или на меч духовный, поражающий внутреннего человека. Лицо Его сияет светом духовным, а не чувственным, как солнце, сотворённое и светящее лишь по Божию велению и Богодарованною силою […]» («Толкование на Апокалипсис», М. 1904).
Надо сказать, что церковная история приписывает происхождение данной доктрины небольшой школе, возникшей в конце II-го века во главе с неким Феодотом из Византии. Поэтому в действительности в V-ом веке это учение о «обоюдоостром мече» отнюдь не было новым, оно лишь встретило особенно благоприятный приём в тот момент, поскольку переводило в религиозную сферу практику восприятия светской власти. Во всяком случае, обнаружилась быстро возникшая связь между монархическим строем империи и христианской теологией.
В конце II-го – в начале III-го веков почти все, кто возглавлял подобные школы, происходили с Востока или, по меньшей мере, говорили по-гречески. Правду говоря, преждевременно ещё именовать их «религиозными школами», за исключением школы Александрии Египетской, где существовал Дидаскалейон, основанный около 180 года Пантеном (умер 203 г.), которому наследовали Климент Александрийский (умер 215 г.) и Ориген (ок. 185-254), которые попытались дать Вере более рациональную основу. Школа Малой Азии, одно время процветавшая, быстро растеряла свои силы и теперь отождествляется лишь с именем Иренея Лионского (умер 202 г.), перебравшегося впоследствии в Южную Галлию и положившего начало церковно-богослужебному прагматизму в толковании «Откровения» Иоанна.
Иреней стал прибегать к аллегорическому истолкованию «Откровения», но не в поисках скрытого смысла, как это делали александрийские теологи, а чтобы устранить аспекты Веры, мало приемлемые для людей, воспитанных на греческой культуре. Эта позиция Иренея объяснять непонятное мифологическими сказаниями и образами, в дальнейшем была принята на вооружение традиционной теологий.
Поэтому в XIX-ом веке многие богословы, комментируя эту строку, писали:
«В описании явившегося Иисуса Христа мы встречаем нечто такое, что не может быть представлено нашим воображением. Христос держит в руке семь звёзд, а из уст Его выходит острый с обеих сторон меч. Очевидно меч, имеет под собой мистическое значение – это символ Откровения, которое намерен сообщить Господь через Иоанна в Апокалипсисе. Небрежное, презорливое поведение по отношению к дарам Божиим влечёт за собою страшные бедствия, которые естественно возникают из такого поведения. Зрители этого духовного видения должны всецело погрузиться в беспредельное море веры. Стократ блаженны те, которые, будучи очищены Святым Духом, по причине чистоты своей возмогнут усвоить сказанное Христом […]» (Н. Орлов, «Апокалипсис св. Иоанна Богослова. Опыт толкования», 1904).
Вестник, явившийся к Иоанну, не мог быть Иисусом, поэтому данное толкование богословов, есть выдумка. Когда Иоанн внезапно для себя, как ответ на свои духовные переживания, увидел перед собой семь звёзд в правой руке Духа VI-го Завета и семь золотых светильников, посреди которых находился Дух, он был естественно поражён и испуган, так как только, что, находясь в раздражении, упрекал Иисуса за его медлительность и не последовательность. Смысл, возникшего перед его глазами видения, для него был тайной. Иоанн, как и любой человек на его месте, в этот момент мог только слышать и видеть, но не понимать значения каждого данного ему видения. Поэтому Духу VI-го Завета пришлось объяснять ему то, что он видит.
Справедливости ради отметим, что данное видение было не только тайной для Иоанна Богослова, но являлось тайной для многих верующих, в том числе и отцов Церкви, на много поколений вперёд. Все верующие, как простые читатели, так и теологи, и богословы, читающие эти знамения без духовного видения и без знаний истории, нуждаются в учителе, который мог бы раскрыть эту тайну, чтобы увидеть Церкви и их вестников, и исполнение тех пророчеств, которые стоят за ними.
То, что у «опоясанного на груди золотым поясом» из уст исходит острый меч с двумя лезвиями – означает, что Духу шестого Завета, будет дано право действовать, как среди мира чиновников и народов (вне Церкви), так и среди священников и паствы (то есть внутри Церкви), так как человечество, принимая дар Божий, отвергнет должное изучение как самого дара, так и употребления, какое должно было из него сделать.
* * *

«И когда я увидел его, я упал к его ногам как мёртвый, и он положил на меня свою правую руку и сказал: Не бойся. Я есть Первый и Последний» – общее мнение отцов Церкви с древних времён таково: «Лицо Христа выглядело прекрасным, спокойным и умиротворённым, и отражало Божию славу. То, что Христос есть Первый и Последний, подразумевает, что он совершит до конца то, что начал.
Объятия Отца Небесного отверсты для прибегающих в эти объятия блудных сынов. Христос, снисшедший на землю для грешников, а не для праведников пребывает невидимо, но вполне существенно между человеками, совершая великие знамения и исцеления, и будет по неложному обещанию Своему пребывать между нами до скончания века. Повсюду раздаётся голос Его, повсюду слышатся действительные слова Его: «Всемогущее покаяние – пристань Божественная. Всякое согрешение исправляется покаянием, всякая язва, всякий недуг исцеляется покаянием».
Откровение не упоминает ничего ни о греховности, ни о праведности Иоанна, а только выставляет в пример подражания образ его действий, состоящего исключительно из сознания своей греховности и из смиреннейшего прошения у Бога о помиловании. Причина такого изложения очевидна. Все человеки, без исключения, грешны перед Богом, все нуждаются для спасения в прощении и милости, а Бог, по неограниченному совершенству Своему, с одинаковым удобством прощает все грехи – и малые и большие. По совершенству Божию все человеки равны пред Ним в отношении праведности, которую они могут различаться только между собою […]» (А.М. Бухарев, «Исследования Апокалипсиса», Сергиев Посад, 1916).
Данная доктрина возникла в начале III-го века, когда гностические течения довели иудео-христианские общины до полного раскола, до отказа большинства христиан от Ветхого завета и его осуждения. Те теоретики, которые не включились в конфликт между двумя крайними течениями, а только стремились поддержать превосходство своей религии, сопоставляя её с этическими и философскими концепциями греко-римского мира, получили название апологетов. Именно они дали первыми трактование словосочетания: «Я есть Первый и Последний». В этот период идеология «искупления», «воздаяния» утрачивает значительную часть своего первоначального реалистического смысла и всё более переходит на почву самостоятельного религиозного миропонимания, которое порывает прежние связи с породившими его социальными основами. Изменение социального и национального состава христианских общин, возросшая идеологическая борьба, вынудило теоретиков облекать спорные понятия в форму сложных, запутанных теологических формулировок того религиозного опыта верующих, который отражал их надежды на соглашение и компромисс с имперским обществом. Различие между «грядущими временами», с приходом которых будут радикально пересмотрены ценности эпохи, и «нынешним веком» становится всё более относительным.
В это время усилия апологетов были направлены на доказательства того, что Христианство есть истинная философия: всё самое ценное, что можно обнаружить в древней мудрости – у Гераклита, Сократа, Платона и некоторых иных, на деле проистекает из ещё более древних Библейских писаний. Если некоторые из наиболее известных представителей классической культуры достигли высокой степени морального благородства то этим они обязаны, согласно Юстину, Минуцию Феликсу и раннему Тертуллиану, не только влиянию, которое оказали на них книги патриархов и Моисея, но также «рассеянию» Божественного слова в нехристианском мире.
Однако операция предназначенная показать, что между греческой философской мыслью и христианской доктриной существует преемственность, не была уже даже в то время не общепринятой, не безболезненной. В результате многие апологеты были исключены из лона Церкви, а их труды уничтожены, и современным историкам остались только их имена и немногие фрагменты: Аристид, Татиан, Афинагор, Ермия и Феофил Антиохийский. Сохранившиеся в небольшом количестве, фрагменты свидетельствуют, что с III-го века начинает формироваться вне земной реальности видение вещей, которое приводит к периодическим взрывам страстей и активных попыток опровержения принятых доктрин на всех этапах истории Христианства.
Но, скорее данная фраза «Я есть Первый и Последний» подразумевает, что Дух шестого Завета является соприемником пяти Духов до него, наблюдавших за исполнением пяти Заветов между Богом и людьми, так и соприемником Спасителя на земле, который завершил свой земной путь, действительно до конца, выполнив всё то, что ему было предписано Богом, и далее уже на Небе он должен помочь Духу шестого Завета довершить то, что начал на Земле. Духу не важна реакция Иоанна на его появление, так как он обязан показать современникам Апостола и их потомкам Будущее. Здесь мы становимся свидетелями того, что Дух допускает знакомство людей с частью Единого пророчества, но излагать его, освящать грядущие события он станет в расчётливо туманной форме, дабы люди невежественные и подверженные предрассудкам, ничего не поняв, подумали бы, что перед ними всего лишь нагромождение словесных завалов. А разумные могли бы посчитать годы главных событий, касающихся ВЕРЫ и её продолжения.
* * *

«И Живой, и я стал мёртвый, и вот, я жив во веки веков, и я имею ключи от Смерти и Ада» – в одном из самых тёмных мест второй книги «Государства» (361 Е-362А) Платон восхваляет образ некоего «распятого праведника», который оказался объектом всяческих нападок и гонений, жертвой мучений вплоть до казни на кресте из-за попыток практиковать возвышенную жизнь, чуждую всякого соглашательства, хотя ему и в самом деле удалось добиться безмятежного и достойного уважения существования.
Не это ли, по мысли первых теологов, чудесное предвосхищение страстей и смерти Христовой? Климент Александрийский был в этом глубоко убеждён на заре III-го века («Ковры», V, 14).
Если проанализировать дошедшие до нас сочинения III-го века, то отношение первых христианских авторов к аналогии между языческими культами посвящения и церковным богослужением характеризуется скорее её скрытым признанием, чем полным отрицанием, хотя сходство обрядов крещения, помазания и священной трапезы христиан с соответствующими церемониями в культах Исиды, Орфея, Атона или Митры, уже и с их точки зрения, ложно и обманчиво, результат махинаций «лукавого».
В этот период появляются писания тех древних авторов, которых начиная с XVII-го века стали условно именовать «апостолическими отцами», то есть связанными непосредственно с первыми учениками Иисуса, в том числе и с Иоанном. Конечно, эта связь не имеет ни малейшего фактического исторического подтверждения. Да, и не столь уж важно установить, кому в действительности следует приписать первую попытку истолкования Откровения: Папию, епископу Гиерапольскому [с его мессианским мировидением (убит около 165 г.)], Мелитону, епископу Сардийскому [собирателю библейских текстов (умер около 177 г.)] или Клименту Александрийскому [основоположнику концепции христианского гносиса]. Всё это сочинения разной ценности, не слишком высокого уровня по современным взглядам. Важно, другое. Уже с первых сочинений явственно наблюдается разрыв поколений. Даже для первых поколений толкователей Откровение Иоанна стало восприниматься, как что-то очень ужасное. Верующие призываются к постоянной бдительности, поскольку точный час Конца света не известен. Прежде чем он наступит, возрастёт ненависть среди людей, пока не обнаружится «искупитель мира в образе Сына Божьего». Причём из сочинений, не очень ясно, намёк ли это на распространение культа императора или произошла уже трансформация мистико-павловского понимания образа Мессии. С тех пор каждое новое толкование подтверждает процесс «конструирования» основных эпизодов жизни Иисуса в рамках будущего Конца света.
После раскола Вселенской церкви в начале XII-го века среди богословов возобладало мнение:
«Христос, который ходит посреди церквей, который является Главой церквей и которому принадлежат церкви, – это Христос есть Живой. По причине человеческого грехопадения Смерть пришла и теперь работает на Земле, собирая души всех грешных людей в Ад. При этом самое добро делается причиною зла, вводя в человека самомнение, насаждая, питая и взращивая падшее человеческое естество.
Таким образом, Земля – это место сбора человеческих тел, а Смерть – сборщик душ, а Ад – место их хранения до Великого суда. Однако ключи от Смерти и Ада находятся в руке нашего Спасителя, который умер за нас, и был воскрешён по воле Бога. Это известие утешает нас и вселяет уверенность в конечную победу Христа над падением и немощью естества человеческого […]» (Э. Сведенборг, «Апокалипсис (гл.1) по смыслу духовному. О последнем (страшном) суде», СПб., 1906).
Не будем спорить: ходит ли Христос до сих пор посреди семи церквей, указанных Иоанном в Откровении, или нет, так как самих городов уже нет, и церквей в них уже давно нет, и христианских общин в них – нет. А самое главное, верующих в Иисуса, которые бы жительствовали по заповедям евангельским, давно нет в указанных городах, а ходить по развалинам и руинам дело унылое.
Заметим только, что по причине человеческого падения из страха или ненависти, и не исполнения людьми Божиих заповедей по неверию или корысти, без тщательного исследования воли Божией, Спасителю на небе и его проекции Духу шестого Завета на Земле дано пока право судить только души умерших людей, но не живых.
«И Живой, и я стал мёртвый, и вот, я жив во веки веков» – здесь содержится чёткое указание на то, что Дух – есть особый вид, скорее всего, земной энергии, которая постоянно переходит из одного состояния в другое. Кроме того, здесь говорится о том, что Дух будет говорить только о событиях значительных, которые будут непременно менять ход человеческой истории. Обозначение: «живой» – вера в Бога, сменилась атеизмом – «мёртвый», но в конце концов Господь вновь вернёт живую веру «во веки веков».
* * *

«Итак, напиши то, что ты увидел, и то, что есть, и то, чему предстоит произойти после этого» – Иоанну дано указание выбрать такой стиль написания, который не вызовет нападок на него со стороны ничего не смыслящей «серой» толпы, всегда готовой растерзать любого пророка. В то же время он обязан дать некоторые намёки тем, кто готов смотреть в будущее, не страшась грядущих изменений. Именно для «избранных» предназначен Апокалипсис, надёжно укрытый от постороннего взгляда за загадочными, мистическими словами. Люди, принявшие ритуал и понимающие язык символов, поймут смысл написанного, прочитают даты событий и увидят будущее.
Таким избранным, в последствие, стал Мишель Нострадамус из Франции, который спустя 1500 лет после написания Откровения, понял его, и записал катрены потомкам по воле Господа в 1555 году, ибо приближалось время Атеизма: отрицание самого существования Бога. Нострадамус зашифровал часть Откровения, период с 1557 по 2037 годы, в 966 пророчеств – катренов, также сокрыв даты наступления революций и войн. Оставив тайну для расшифровки следующему избранному.
Самое интересное, святитель Игнатий (Д.А. Брянчининов, 1807-1867) не одобрил поведение Иоанна.
В одном из своих писем он написал:
«Святые отцы повелевают подвижнику молитвы при случающихся явлениях вне и внутри себя пребывать равнодушным к ним и не внимать им, не признавая себя достойным видения святого. Они завещают, с одной стороны, не порицать явления, чтоб не подвергнуть порицанию святое, а с другой – никак не вверяться к явлению, поспешно признав его истинным, чтоб не впасть в сеть лукавого духа, старающегося обольстить и обмануть подвижника с целию повредить или погубить его. По миновании явления, иногда чрез значительное время, является в сердечном чувстве объяснение значения, которое должно дать явлению. Вообще, замечено святыми отцами, что тех, которых Бог посетил истинным явлением, сатана начинает искушать явлениями ложны-ми. На это нужно обратить особенное внимание для предосторожности.
Видеть настоящее положение духовных руководителей необходимо, чтоб охраниться от обмана, вместе должно очень остеречься от осуждения их, непрестанно обращаясь ко вниманию себе. Откровенность очень опасна в наше время, потому что некоторые по превратному пониманию своего положения считают обязанностью своею выведать, чтоб потом выведанное передавать […]» («Открытые письма», т. II).
Выходит власть в России всегда не позволяла чисто и свято исполнять заповеди Божии.
«То, что есть, и то, чему предстоит произойти после этого» – прямое указание на то, что как только христианские общины организационно сформируются, они быстро начнут смещаться в новую сферу, где более не станут целиком оспаривает этот мир, но, напротив, будут стремится обусловливать его, реформировать его изнутри, стремясь приспособить к религиозным запросам изменяющегося общества.
Над всем многообразием культов в имперском мире вскоре возникает поветрие новых тенденций, которые кажутся чуждыми прежнему греко-римскому язычеству. Государственная религия древнего мира эволюционирует в сторону монотеистической интерпретации многобожия в соответствии с консолидацией автократического правления. Не пройдёт и века после написания Откровения, как и среди христиан также обнаружится новая ориентация: отождествление судеб империи с судьбами её населения. По этому поводу, принято говорить об опасности «интеллектуалистского» перерождения, нависшей над христианскими общинами в трудный переходный период, организации единого руководства. Но если мы заглянем дальше чисто доктринальных проблем (которые имеют значение лишь в рамках самого движения, и в первую голову в церковных верхах) и поймём настроение широких масс, видевших и видящих в христианском учении отклик на их жизненные запросы подобное суждение должно быть основательно пересмотрено.
Причём дело не в желании Иоанна теоретически приспособить Христианство к различным философским теориям классического мира древности, как впоследствии станут утверждать церковные враги «ложного гносиса», в частности Ипполит Римский (умер 235 г.), который относил всякое еретическое движение к особой идеологической школе [эта мысль, высказанная в начале III-го века, преобладает ещё и по сей день в современной догматике и признается неоспоримым фактом].
Просто внимание Иоанна обращается к проблеме: существования зла в мире, в сфере творения и судеб человечества, и анализируются Будущие события в терминах решительного несоответствия материальной действительности и мифического светлого завтра.
* * *

«Тайна семи звёзд, которые ты видел на моей правой руке, и семи золотых светильников: Семь звёзд – это вестники семи церквей, а семь светильников – это семь церквей» – во многих статьях, посвящённых Апокалипсису, сказано: «Все различия между семью церквями, описанные во II-ой и III-ей главах Откровения, на первый, поверхностный взгляд носят отрицательный характер. В отрицательном по своим недостаткам, Церкви отличны и отдельны друг от друга, но в этом сокрыта их положительная черта, ибо это означает, что по своей природе, структуре и цели, они совершенно тождественны.
Иоанн устами Господа предупреждает всякого читателя Апокалипсиса, что понимание этой книги весьма затруднительно. В ней много таинственного, ибо вся Вселенская церковь, все христиане делятся на семь церквей, а семь светильников, представляют собою епископов каждой церкви, как её представителей и носителей её идеалов.
Падшее человеческое естество противится, часто с величайшим ожесточением, исполнению заповедей Божиих. Оно хочет и требует, чтоб исполнялись падшая воля и падший разум человеческий. Стремления этой воли и представления этого разума облекаются во все виды возвышенной правды и добродетели. Познание внутренней борьбы, облечение и обнаружение живущего внутри греха, познание его насильственной власти над благими произволениями и стремлениями доставляют христианину правильное понятие о себе и о человечестве в целом […]» (Начало и конец нашего земного мира. Опыт раскрытия пророчеств Апокалипсиса, 2-е изд., СПб., 1904).
Всё правильно. Можно также отметить: семь посланий представляют собой описание реального состояния, в котором находились семь церквей, в период когда была написана эта книга. Однако поскольку эти послания носят Апокалипсический характер, состояния семи церквей являются знамениями, аллегорией, пророчески изображающими развитие Вселенской Христианской церкви в виде семи этапов. Каждой церкви (епископам, священникам, верующим) дана была возможность узнать план Господа, нужно было прислушаться не только к тому посланию, которое было написано конкретно для неё, но и ко всем посланиям, написанным для других церквей, а кажущаяся туманность текста является инструментом для сокрытия истины от тех, кто хотел бы облечь будущее в свои теперешние страхи и надежды. Многие «отцы» Церкви не разобрались в великом труде Иоанна, а единицы – кто поняли его, не были услышаны, а труды их были уничтожены, как церковниками, так и атеистами.
* * *
ДТН.